Под столетними сугробами библейских анекдотов
Похотливых православных и прожорливых католиков
Покинутых окопов и горящих муравейников.
Вечная весна в одиночной камере.
Вечная весна в одиночной камере.
Под затопленными толпами, домами, площадями
Многолюдными пустынями, зловонными церквями
Раскалёнными хуями и голодными влагалищами.
Вечная весна в одиночной камере.
Вечная весна в одиночной камере.
Сквозь зеркальные убежища, словарные запасы,
Богохульные мыслишки и не пропитые денюжки
Обильно унавоженные кладбища и огороды.
Вечная весна в одиночной камере.
Вечная весна в одиночной камере.
Воробьиная, кромешная, пронзительная,
Хищная, отчаянная стая голосит во мне.
Воробьиная, кромешная, пронзительная,
Хищная, отчаянная стая голосит во мне.
Вечная весна в одиночной камере.
Вечная весна в одиночной камере.
Сотни лет сугробов, лазаретов, питекантропов,
Стихов, медикаментов, хлеба, зрелищ обязательных,
Лечебных подземельных процедур для всех кривых-горбатых
Вечная весна в одиночной камере.
Вечная весна в одиночной камере.
Воробьиная, истошная, оскаленная,
Хриплая, неистовая стая голосит во мне.
Воробьиная, истошная, оскаленная,
Хриплая, неистовая стая голосит во мне.
