Бывший подъесаул уходил воевать,
На проклятье отца и молчание брата -
Он ответил: "Так надо, но вам не понять..."
Тихо обнял жену и добавил: "Так надо!"
Он вскочил на коня, проскакал полверсты
Но, как вкопанный, встал у речного затона -
И река приняла ордена и кресты,
И накрыла волна золотые погоны.
И река приняла ордена и кресты,
И накрыла волна золотые погоны.
Ветер сильно подул, вздыбил водную гладь;
Зашумела листва, встрепенулась природа.
И услышал казак: "Ты идешь воевать
За народную власть со своим же народом!"
И услышал казак: "Ты идешь воевать
За народную власть со своим же народом!"
Он встряхнул головой и молитву прочел,
И коню до костей шпоры врезал с досады!
Конь шарахнулся так, как от ладана черт -
От затона, где в ил оседали награды.
Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить -
С нашим атаманом не приходится тужить!
Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить -
С нашим атаманом не приходится тужить!
И носило его по родной стороне,
Где леса и поля превратились в плацдармы!
Бывший подъесаул преуспел в той войне,
И закончил ее на посту Командарма!
Природа мудра, и Всевышнего глаз -
Видит каждый наш шаг на тернистой дороге!
Наступает момент, когда каждый из нас
У последней черты вспоминает о Боге!
Вспомнил и командарм - и проклятье Отца,
И как божий наказ у реки не послушал;
Когда щелкнул затвор и девять граммов свинца
Отпустили на суд его грешную душу...
А затон, все хранит в глубине ордена;
И вросли в берега золотые погоны!
На года, на века; на все времена -
Непорушенной памятью Тихого Дона.
На года, на века; на все времена -
Непорушенной памятью Тихого Дона!
Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить -
С нашим атаманом не приходится тужить!
Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить -
С нашим атаманом не приходится тужить!