Я помню вечер новогодний, кружился снег, все как всегда,
Мы шли домой, и в подворотне я целовал тебя любя.
Вот твой подъезд многоэтажки, я до дверей тебя довёл,
Но за спиной вдруг чей-то голос: «Ты чё пришёл сюда, козёл?»
Я обернулся: трое в кепках. «Быдловка» — понял я, ну, что ж.
«Привет ребята, с Новым Годом» — в кармане наготове нож.
Сказал я: «Всё братва, бывайте, мол меня ждут, пора идти».
Но перекрыт был плотно выход, так было просто не пройти.
Чуть позже вышел из подъезда, нож вытер и пошёл домой,
Остались парни на площадке порезаны моей рукой,
С утра цветы купил — и к Ленке, но вдруг в подъезде — руки к стенке!
Вот тут я понял — просчитался, и тот, что крепче — жив остался.
А помнишь, Ленка, ты мою любовь, пацаны завидовали мне,
Помнишь, целовались мы с тобой, да мы с тобой, на скрипучей старенькой скамье.
Да, к Ленке рано я поднялся, кричу: «Подъездом обознался!»
Но мент с улыбкой на лице сказал — расскажешь на суде.
Я на суде его увидел, того, чью кровь с ножа обтёр,
Сидел с улыбкой он ехидной, отец его был прокурор.
Да, постарался он на славу меня упрятать в лагеря,
Теперь сижу на жёстких нарах, проходит молодость моя.
И Ленка мне уже не пишет — проходит, видно, и любовь,
Мне пацаны маляву пишут, что скоро свадьба у неё.
А помнишь, Ленка, ты мою любовь, пацаны завидовали мне,
Помнишь, целовались мы с тобой, да мы с тобой, на скрипучей старенькой скамье.
Прошло полгода, и на свиданку, как обещали пацаны
Витёк с Серёгой утром ранним от мамки дачку привезли.
Пожали мы друг другу руки: «Как мать? Как там она одна?
Как Ленка? Муж не обижает? Ну, как там у неё дела?»
— Дела, браток, у прокурора, а прокурорский сын ей муж.
Мне стало больно, грудь сдавило, я вспомнил тот кровавый нож,
Я вспомнил, как стоял у стенки, цветы валялись на полу,
Потом был суд, вагон в решётках, он тихо вёз меня в тюрьму.
А помнишь, Ленка, ты мою любовь, пацаны завидовали мне,
Помнишь, целовались мы с тобой, да мы с тобой, на скрипучей старенькой скамье.
А помнишь, Ленка, ты мою любовь, пацаны завидовали мне,
Помнишь, целовались мы с тобой, да мы с тобой, на скрипучей старенькой скамье.