«Все дело в том, что вокруг все на такой серьёзке,
Нет, но я и сам охотно пишу тексты жесткие.»
Но разговор доходит всегда до ступора,
Предложи я корешам добавить в песни юмора.
Так я оказался прижат своей идеей к стенке,
С веселым настроением, не в своей тарелке,
Отчаяние безмерным было б, если б не Змей,
Помню, как свалился с неба этот речитативный рекордсмен.
Скандалит как-то парочка при мне, я встал так в стороне,
Гляжу и впрям, пацан на правильной волне,
Кричит ей, что он Змей, и что до него ей, как до Эвереста,
Оказалось, это он читал подруге новый текст.
Все так, теперь у нас один мотив,
Все так, он мне как город-побратим,
Ну да, этот тандем отлично слеплен,
Ну да, ведь наш общий настрой, как степлер.
Все так, теперь у нас один мотив,
Все так, он мне как город-побратим,
Ну да, этот тандем отлично слеплен,
Ну да, ведь наш общий настрой, как степлер.
Помню тот вечер, друг друга за руки держали,
А тут какой-то тип стоит и взглядом меня жалит.
Я напрягся, словно меня к стене прижали:
«А ну, пойдем, поговорим за гаражами!»
Сейчас-то я, конечно, признаю свою вину,
Ну, а тогда: «Ну че ему, ещё бы в рот заглянул!»
Моей не нравиться, когда я чуть что закипаю.
«А как себя вести с такими наглыми типами?»
Я ему что-то сказал тогда, он мне в обратку,
Дело дошло до кулаков, наш разговор был кратким,
Это сейчас-то я знаю, что это был Хамиль,
Знал бы тогда, наверное б не хамил.
Все так, теперь у нас один мотив,
Все так, он мне как город-побратим,
Ну да, этот тандем отлично слеплен,
Ну да, ведь наш общий настрой, как степлер.
Хамиль:
«Вот так, пацаны.»